Pouchkine, Conte du coq d'or

А.С. Пушкин, Сказка о золотом петушке

 

Quelque part dans un empire
Plus lointain qu'on ne peut dire
Vivait le grand roi Dadon,
Qui dès l'enfance eut le don
D'infliger par son courage
A ses voisins force outrages.
Or ce roi, quand il vieillit,
Voulant loin des chamaillis
Connaître des jours paisibles,
A son tour devint la cible
De ses voisins qui dès lors
Lui causaient beaucoup de tort.
Pour garder son héritage
De leurs coups, de leurs dommages,
II avait évidemment
Quantité de régiments.
Mais hélas, ses chefs de guerre
Avaient beau ne chômer guère,
S'ils tenaient le Sud, et pan !
L'attaque était au levant.
Y couraient-ils, c'est la côte
Qu'abordaient ces tristes hôtes.
Notre roi, toujours en pleurs,
N'en dormait plus de douleur.
Vous parlez d'une existence!
Il fit mander l'assistance
D'un sage, un mage, un castrat,
Qu'un émissaire assura
Ce faisant de ses hommages.

Devant Dadon le dit mage
Bientôt se présente et sort
De son sac un coq en or.
"Mets - lui fait-il - ce fidèle
Oiseau sur ta citadelle:
II te manque un bon gardien;
Mon coq d'or sera le tien.
Si rien ne paraît d'hostile
II se tiendra fort tranquille;
Mais s'il voit que d'un côté
Un conflit peut éclater,
S'il s'apprête une offensive,
Si quelque malheur arrive,
La crête haute à l'instant
Mon petit coq s'agitant
Criera tourné vers la place
D'où le danger te menace".
Le roi, qui n'est pas ingrat,
Promet tout l'or qu'on voudra:
"Pour l'appui que tu m'apportes
-Fait-il tant sa joie est forte -
Dis-moi ce qui te convient,
Et ton voeu sera le mien".

Le coq sur sa flèche altière
Fut promu garde-frontière.
Un danger se montrait-il,
Aussitôt vers ce péril
Le voilà qui se démène,
Se dépense et se déchaîne:
"Cocorico ! Règne et dors ! "
S'époumonait le coq d'or.
Et les voisins d'en rabattre,
N'osant même plus combattre,
Tellement le roi Dadon
Les mouchait sur tous les fronts.

Un an, deux ans: rien d'hostile ;
Notre coq se tient tranquille,
Lorsqu'un grand charivari
Tire un jour le roi du lit.
"Sire, c'est épouvantable !
Le secoue un connétable –
Levez-vous ! Sire ! Un malheur !
Le roi, bâillant: "Mes seigneurs-
Dit-il - Quoi? Quelle infortune
Fait encore qu'on m'importune?"
"C'est le coq, Sire le Roi,
Dont les cris sèment l'effroi."
A ce discours de son reître,
Le roi court à la fenêtre :
Le coq en s'égosillant
Lui désigne l'Orient.
Dadon sans retard appelle
Son fils aîné: "Vite! En selle!"
Il lui donne un régiment
Pour aller vers le Levant...
Et tout redevient tranquille,
Le roi, le coq et la ville.

Cependant, passé huit jours,
Le monarque attend toujours:
Le prince avec la piétaille
Ont-ils bien livré bataille?
Le coq s'égosille encor:
Sans doute, il faut du renfort?
Dadon fait partir en guerre
A son tour le jeune frère.
L'oiseau s'apaise, mais rien
Des deux princes ne parvient.
Huit jours encore: à l'attente
Se joint partout l'épouvante.
Le coq refait son chambard:
Le roi lève à tout hasard
Un régiment, le troisième,
Qu'il conduit au front lui-même.

De nuit, de jour, on alla;
Tout le monde était fort las.
Point de camp, rien de la guerre,
Aucun tertre funéraire.
"Quel sortilège est-ce donc?"
Se disait du roi Dadon.
Après huit jours de campagne.
Il parvient dans la montagne;
Dans une gorge est dressé
Un pavillon damassé.
Mais quel silence ! O surprise !
Dans l'étroite gorge gisent
Massacrés ses bataillons.
Il court près du pavillon:
Là, sans cuirasse et sans heaume,
Les héritiers du royaume
- Horreur! - gisent morts tous deux;
Le glaive de chacun d'eux
De l'autre a tranché la vie.
Seuls restent dans la prairie,
Dans le pré foulé, sanglant,
Leurs chevaux caracolants.
"Mes fils ! - gémit le pauvre homme
Infortunés que nous sommes!
Dans quels rets tombâtes-vous?
Mes aiglons ! Malheur à nous ! "
Le roi gémissant, l'armée
De gémir ; monts et vallées
Répètent leur plainte...Alors,
Sans bruit, du pavillon sort
Une beauté sans égale,
La reine de Sharagale, -
Tel s'en viendrait au devant
Du roi le soleil levant.
Lui, comme l'oiseau nocturne,
Que l'aube rend taciturne,
En oublie en la voyant
La mort de ses deux enfants.
Révérence de la reine
Qui lui sourit, qui l'entraîne,
Et voilà le roi Dadon
Assis dans le pavillon.
La reine mit sur la table
Les mets les plus délectables
La reine le fit coucher
Dans un grand lit tout broché ;
Les huit jours de la semaine,
Tout au pouvoir de la reine,
Enchanté, ravi, béat,
Le roi Dadon festoya.

Quand enfin, suivi de toute
Son armée, il prend la route,
Bien sûr, la jeune beauté,
Est assise à son côté.
Déjà les bavards répandent
Et l'histoire et la légende;
Tout le peuple sans retard
De sortir sous les remparts.
On les acclame, on escorte
Leur carrosse vers la porte;
Dadon fait bonjour aux gens...
Or, enturbanné de blanc,
Les cheveux plus blancs que neige,
Apparaft dans le cortège
Son vieil ami le castrat.
"Hé ! Salut ! Comment ça va ?
Approchez-vous donc, mon père! –
Dit le roi - Que puis-je faire ?"
"O Roi - répond le savant –
Soyons quittes maintenant.
Autrefois, pour mon salaire,
Tu m'as fait, comme à ton frère,
Le serment, s'il t'en souvient,
Que mon voeu serait le tien.
Donne-moi la sans égale,
La reine de Sharagale."
Le monarque interloqué:
"C'est dit-il - pour te moquer?
Serais-tu déraisonnable ?
Es-tu possédé du diable?
Quelle idée assurément!
Sans doute ai-je fait serment,
Cependant tu exagères:
Une femme ! Et pourquoi faire ?
Non, vraiment c'est un peu fort !
Si tu veux, prends... le trésor,
Le titre de connétable,
Un cheval de mon étable,
La moitié de mes états..."
"Je ne veux rien de cela.
Donne-moi la sans égale,
La reine de Sharagale".
Le roi, crachant de courroux :
"Non - répond-il - rien du tout!
Ton impudence est extrême!
C'est là te narguer toi-même !
Avant qu'il ne soit trop tard,
Qu'on emmène ce vieillard!"
En vain le vieux se récrie.
Imprudente plaidoirie !
Le roi de son sceptre l'a
Frappé sur le front, voilà
Qu'il tombe mort; tous frissonnent...
Sans craindre rien ni personne,
La reine alors de pouffer,
De rire et de s'esclaffer.
Le roi dans son trouble extrême,
Galant, lui sourit quand même.
Mais passé l'enceinte, ploc!
Quittant son perchoir, le coq
Au nez de toute la ville
Prend son vol et fonce pile
Sur le carrosse, tout droit
Sur le crâne nu du roi.
L'y voilà, crête en bataille:
D'un coup de bec il l'entaille,
File... Et s'affaissant alors,
Le roi geint - le voilà mort.
Comme d'un songe fugace,
De la reine aucune trace...
Mensonges ! Mais prenez-en
De la graine, braves gens !


Traduit par Jean-Luc Moreau

 

Негде, в тридевятом царстве,
В тридесятом государстве,
Жил-был славный царь Дадон.
Смолоду был грозен он
И соседям то и дело
Наносил обиды смело;
Но под старость захотел
Отдохнуть от ратных дел
И покой себе устроить.
Тут соседи беспокоить
Стали старого царя,
Страшный вред ему творя.
Чтоб концы своих владений
Охранять от нападений,
Должен был он содержать
Многочисленную рать.
Воеводы не дремали,
Но никак не успевали:
Ждут, бывало с юга, глядь, -
Ан с востока лезет рать.
Справят здесь, - лихие гости
Идут от моря. От злости
Инда плакал царь Дадон,
Инда забывал и сон.
Что и жизнь в такой тревоге!
Вот он с просьбой о помоге
Обратился к мудрецу,
Звездочету и скопцу.
Шлет за ним гонца с поклоном.

Вот мудрец перед Дадоном
Стал и вынул из мешка
Золотого петушка.
"Посади ты эту птицу, -
Молвил он царю, - на спицу;
Петушок мой золотой
Будет верный сторож твой:
Коль кругом все будет мирно,
То сидеть он будет смирно;
Но лишь чуть со стороны
Ожидать тебе войны,
Иль набега силы бранной,
Иль другой беды незваной,
Вмиг тогда мой петушок
Приподымет гребешок,
Закричит и встрепенется
И в то место обернется".
Царь скопца благодарит,
Горы золота сулит.
"За такое одолженье, -
Говорит он в восхищенье, -
Волю первую твою
Я исполню, как мою".

Петушок с высокой спицы
Стал стеречь его границы.
Чуть опасность где видна,
Верный сторож как со сна
Шевельнется, встрепенется,
К той сторонке обернется
И кричит: "Кири-ку-ку.
Царствуй, лежа на боку!"
И соседи присмирели,
Воевать уже не смели:
Таковой им царь Дадон
Дал отпор со всех сторон!

Год, другой проходят мирно;
Петушок сидит все смирно.
Вдруг однажды царь Дадон
Страшным шумом пробужден:
"Царь ты наш! отец народа! -
Возглашает воевода, -
Государь! проснись! беда!"
- Что такое, господа? -
Говорит Дадон, зевая, -
А?.. Кто там?.. беда какая? -
Воевода говорит:
"Петушок опять кричит;
Страх и шум во всей столице".
Царь к окошку, - ан на спице,
Видит, бьется петушок,
Обратившись на восток.
Медлить нечего: "Скорее!
Люди, на' конь! Эй, живее!"
Царь к востоку войско шлет,
Старший сын его ведет.
Петушок угомонился,
Шум затих, и царь забылся.

Вот проходит восемь дней,
А вот войска нет вестей;
Было ль, не было ль сраженья, -
Нет Дадону донесенья.
Петушок кричит опять.
Кличет царь другую рать;
Сына он теперь меньшого
Шлет на выручку большого;
Петушок опять утих.
Снова вести нет от них!
Снова восемь дней проходят;
Люди в страхе их проводят;
Петушок кричит опять,
Царь скликает третью рать
И ведет ее к востоку, -
Сам не зная, быть ли проку.

Войска идут день и ночь;
Им становится невмочь.
Ни побоища, ни стана,
Ни надгробного кургана
Не встречает царь Дадон.
"Что за чудо?" - мыслит он.
Вот осьмой уж день проходит,
Войско в горы царь приводит
И промеж высоких гор
Видит шелковый шатер.
Всё в безмолвии чудесном
Вкруг шатра; в ущелье тесном
Рать побитая лежит.
Царь Дадон к шатру спешит...
Что за страшная картина!
Перед ним его два сына
Без шеломов и без лат
Оба мертвые лежат,
Меч вонзивши друг во друга.
Бродят кони их средь луга,
По притоптанной траве,
По кровавой мураве...
Царь завыл: "Ох, дети, дети!
Горе мне! попались в сети
Оба наши сокола!
Горе! смерть моя пришла".
Все завыли за Дадоном,
Застонала тяжким стоном
Глубь долин, и сердце гор
Потряслося. Вдруг шатер
Распахнулся... и девица,
Шамаханская царица,
Вся сияя, как заря,
Тихо встретила царя.
Как пред солнцем птица ночи,
Царь умолк, ей глядя в очи,
И забыл он перед ней
Смерть обоих сыновей.
И она перед Дадоном
Улыбнулась - и с поклоном
Его за руку взяла
И в шатер свой увела.
Там за стол его сажала,
Всяким яством угощала,
Уложила отдыхать
На парчовую кровать.
И потом, неделю ровно,
Покорясь ей безусловно,
Околдован, восхищен,
Пировал у ней Дадон.

Наконец и в путь обратный
Со своею силой ратной
И с девицей молодой
Царь отправился домой.
Перед ним молва бежала,
Быль и небыль разглашала.
Под столицей, близ ворот,
С шумом встретил их народ, -
Все бегут за колесницей,
За Дадоном и царицей;
Всех привествует Дадон...
Вдруг в толпе увидел он,
В сарачинской шапке белой,
Весь как лебедь поседелый,
Старый друг его, скопец.
"А, здорово, мой отец, -
Молвил царь ему, что скажешь?
Подь поближе. Что прикажешь?"
- Царь! - ответствует мудрец, -
Разочтемся наконец.
Помнишь? за мою услугу
Обещался мне, как другу,
Волю первую мою
Ты исполнить, как свою.
Подари ж ты мне девицу,
Шамаханскую царицу. -
Крайне царь был изумлен.
"Что ты? - старцу молвил он, -
Или бес в тебя ввернулся?
Или ты с ума рехнулся?
Что ты в голову забрал?
Я, конечно, обещал.
Но всему же есть граница.
И зачем тебе девица?
Полно, знаешь ли, кто я?
Попроси ты от меня
Хоть казну, хоть чин боярский,
Хоть коня с конюшни царской,
Хоть полцарства моего".
- Не хочу я ничего!
Подари ты мне девицу,
Шамаханскую царицу, -
Говорит мудрец в ответ.
Плюнул царь: "Так лих же: нет!
Ничего ты не получишь.
Сам себя ты, грешник, мучишь;
Убирайся, цел пока;
Оттащите старика!"
Старичок хотел заспорить,
Но с иным накладно вздорить;
Царь хватил его жезлом
По лбу; тот упал ничком,
Да и дух вон. Вся столица
Содрогнулась, а девица -
Хи-хи-хи да ха-ха-ха!
Не боится, знать, греха.
Царь, хоть был встревожен сильно,
Усмехнулся ей умильно.
Вот - въезжает в город он...
Вдруг раздался легкий звон,
И в глазах у всей столицы
Петушок спорхнул со спицы,
К колеснице полетел
И царю на темя сел,
Встрепенулся, клюнул в темя
И взвился... и в то же время
С колесницы пал Дадон -
Охнул раз, - и умер он.
А царица вдруг пропала,
Будто вовсе не бывало.
Сказка ложь, да в ней намек!
Добрым молодцам урок.

1834